Мать насильно определила сына в психиатрическую больницу.

О ком больше всего рассказывают анекдотов? Кто абсолютный чемпион по числу этих кратчайших свидетельств человеческого ума (и ехидства)? Теща или свекровь .

А задумывался ли кто-нибудь, откуда эта лавина насмешек, от саркастических до садистских? Почему она обрушивается на одного-единственного члена семейного клана? Почему именно теща или свекровь — козел отпущения? Никогда не высмеивают матерей, отцов, сестер, братьев. Все достается теще-свекрови. Между тем практически каждая женщина в установленное природой время превращается в тещу или свекровь. Но пока ее не коснулось это лихо, она, как все, с заговорщицкой улыбкой выслушивает байки о запертой в шкафу теще, о которой вспомнили только через месяц, или об отравившейся грибами свекрови.

Дыма без огня не бывает. Что же вызывает эту общую язвительную нелюбовь к матерям женившихся (вышедших замуж) детей? С чем мы не можем примириться, согласиться? С каким злом расправляемся из века в век так безжалостно и единодушно? Эпиграфом к размышлениям на эту тему можно было бы поставить известный афоризм «Какая мать не сопротивляется женитьбе сына?» Корень зла — здесь. Но он уходит на такую глубину, так прочно гнездится в биологической природе человека, что нельзя не коснуться (хотя бы вкратце) этого обстоятельства.

Мать растит ребенка (отец, конечно, тоже, но, как заметил один умный человек, «что такое любовь отца в сравнении с болью любви матери»). Ценой каких каждодневных жертв и отречений, каких тревог и какой нежности — знает только она. Но вот дитя выросло и решило жениться (выйти замуж). В дом давно и прочно знающих и любящих друг друга людей входит «третий» — совершенно посторонний человек. И этот «третий» (третья: возьмем ситуацию «мать-сын-невестка») за неделю, от силы за месяц занимает в сердце и жизни сына место, где до сих пор по праву царила мать.

Любой из тех, у кого есть дети, на вопрос «Ради кого вы живете» наверняка ответит: «Ради детей». Сам акт рождения навеки, до седых волос обязывает мать лелеять и беречь свое детище. Для кого-то оно — представитель крупной фирмы, веселый и удачливый донжуан с европейским дипломом, а для нее — худенький рассеянный мальчик, «маменькин сыночек» (а чей же еще?), которого так легко задеть, обидеть, сбить с толку.

Мать помнит все его болезни — от диатеза в 2 года до перелома ключицы в 20 лет. Она, не кто иной, сидела над ним ночами, когда он горел в скарлатине; смазывала губы водой с ложечки, когда он очнулся после операции. Ее глаза встретились с его глазами, когда девочка из параллельного класса, которой он послал записку, высмеяла его перед всеми и он прибрел домой, не понимая, почему с него течет,- а на улице лил дождь. Глаза матери молча сказали сыну: «Ничего. Все обойдется». В них он нашел ту всепонимающую нежность, которая одна только и дала ему силы встать на следующее утро, дойти до школы и спокойно войти в класс («ради мамы»). Годы такой любви, такого понимания — кто может отменить их, поставить под сомнение? Свет перевернется, если случится такое. И свет переворачивается: мама превращается в свекровь (тещу). Что же произошло, чтобы такое стало возможным? Обозначим действующих лиц драмы под названием «Третий лишний».

Главное действующее лицо — мать . Ее роль укладывается в три категоричных слова: «А я — мать». Второе действующее лицо — сын. Его роль — существовать между двух огней, стараясь не обжечься. Третье — невестка. Ее роль сводится в основном к простому пребыванию на сцене (в жизни).

Самая трудная роль, бесспорно, у матери. Это роль героическая. Чтобы удержаться на высотах материнства, она должна пройти через боль, которую можно сравнить только с родовыми муками. Она должна отказаться от всяких прав на выношенного и выращенного ею ребенка. Должна уйти из его жизни (не в буквальном, разумеется, смысле). Но ведь жизнь матери и ребенка — биологически неразделима. Значит, матери предстоит отказаться от собственной жизни. Чем же ей жить тогда? Все тем же — единственной на свете жертвенной материнской любовью, не давая ей превратиться в ревность. Это и есть теперь главное дело ее жизни (до поры до времени, конечно. До появления внучат, например). Не нужно напоминать, что на носу экзамены (совещание), выбирать галстук в тон, гладить рубашки. Все это будет делать другая женщина, о существовании которой еще месяц назад никто не подозревал. Которая не кричала от боли, рожая, не держала сына за руку, стоя у школьного крыльца, следя, чтобы он не помял георгины. Другая женщина пришла на готовое.

Что остается матери? Либо понять, что ее материнские права, как все на свете, подчиняются неумолимым, не нами установленным законам человеческого существования, либо поставить свое материнское право выше всего на свете и превратиться в жалкую, желчную героиню анекдотов, изводящую сына попреками, а невестку — ядовитыми замечаниями (типа «вы тут без году неделя, а я — мать!»). Здесь перекресток, где каждой женщине, от которой уходит ребенок, предстоит задержаться. Может быть, надолго. В это время она остается один на один со своей любовью и впервые, может быть, видит ее со стороны: и боль любви, такую острую в период сыновнего младенчества, и силу любви, которая теперь, как волна, натолкнулась на препятствие, отхлынула вспять — и ударила. Но именно сейчас время проснуться и действовать воле материнской любви. Она должна переплавить тепло (огонь!) чувства матери в свет.

Энергия любви, как любая другая, неуничтожима, она только видоизменяется. И свет материнской любви, как до того ее тепло, неизбежно увидит и почувствует взрослый сын. Он ушел от материнского тепла — такова жизнь. Но всем существом, как когда-то, тянется к свету материнской нежности, вразумляющей, успокаивающей, ничего не просящей. От которой никогда не устаешь, которой никогда не пресыщаешься.

Но в действительности — увы! Чаще всего мать настаивает на своих правах, отстаивает их — и ломает хрупкую, едва проклюнувшуюся семью сына . Если бы кто-то взялся подсчитать число разводов, случившихся по воле свекрови (тещи), это была бы, наверное, ошеломляющая цифра. Но разве не ошеломляет количество прямо-таки свирепых анекдотов про тех же самых тещу и свекровь? Две другие роли драмы «Третий лишний» — сына и невестки — «написаны» не столь круто. Сын, как и прежде, объект любви. Только теперь не одной, а двух, каждая из которых тянет его в свою сторону. Оказать какой-нибудь предпочтение — нанести смертельную обиду другой.

Если мальчик-сын превратился в мужчину, он поступит по-мужски: спасаясь от ревности обеих женщин, спасая их от подспудной, изматывающей борьбы за первенство в семье (и его сердце), уйдет из материнского дома.

А если, достигнув совершеннолетия, сын так и остался «маменькиным сынком» и не представляет себе жизни без ее забот и попечений, женщине, которую он назовет женой, не позавидуешь. Ей придется жить в доме, где каждый день ей будут демонстрировать трогательное семейное единодушие, давая понять, что она попала сюда случайно, по ошибке, и что члены этого маленького, но сплоченного семейства прекрасно могут обойтись и без нее. Грустная это перспектива, но реальная. И все же невестке проще, чем матери. Она любит и любима. Что ей — до поры до времени — ближние и дальние родственники мужа! А потом приходит прозрение… «Живут как кошка с собакой», «Свекор — гроза, а свекровь выест глаза», «Свекровь на печи что собака на цепи» — это о них, о свекрови и невестке. Откуда молодой женщине, вчерашней девочке, набраться мудрости, чтобы понять: эту недобрую, всегда недовольную женщину мучит чувство, которым она жила десятилетиями, к которому привыкла и которым не хочет поступиться. Ни ради чего.

Мособлсуд приговорил Ирину Симонову (имя и фамилия изменены. - Прим. «Ридуса») к восьми годам лишения свободы за жестокое убийство собственного сына. Она расправилась с молодым человеком, не выдержав его деспотизма.

Известно, что сына Дениса женщина воспитывала одна, так как муж ушел из семьи, потому что супруга якобы уделяла слишком много внимания ребенку. В школе мальчик постоянно дрался, на него жаловались учителя, но мама никогда его не наказывала. В целом ребенок был талантливым, схватывал знания на лету и играл в собственной рок-группе.

Поскольку Ирина неплохо зарабатывала тем, что искусно выкладывала мозаику на стенах, она решила взять в семью воспитанников детдома. Так у нее появилось еще трое мальчиков.

Со стороны всё выглядело идеально. Вот только старший сын, который работал фельдшером и играл в рок-группе, дома издевался над родными. Приемные мальчишки, сама Ирина, ее тетя и мать постоянно ходили с синяками. Но битьем дело, как правило, не заканчивалось.

Оказалось, что Денис заставлял братьев вступать с ним в интимные отношения. Как рассказали подростки, эти оргии происходили не менее трех раз в неделю и продолжались на протяжении последних десяти лет. Они отважились рассказать об этом лишь приемной матери. Домочадцы боялись обращаться в полицию, думая, что Ирину лишат родительских прав и все начнут показывать на них пальцем.

Со временем чаша терпения матери переполнилась. И она задумала убить сына, издевавшегося над ее не менее любимыми приемными детьми. Весной 2016 года после очередного изнасилования одного из мальчиков она решила осуществить задуманное. Подростки поддержали Ирину.

Расправа произошла, когда семейство отправилось на дачу жарить шашлык. В момент, когда Денис задремал на диване, мать ударила его топором в висок. А 15-летний Станислав и 17-летний Андрей добили его молотком и ножом. Самого младшего ребенка, которому на тот момент было 11 лет, предусмотрительно увели в другую комнату.

По словам женщины, в ту страшную минуту она почувствовала облегчение.

«Громадное облегчение. Я подумала, что наконец заживу нормальной жизнью», - приводит слова Ирины «Московский комсомолец ».

После жестокой расправы участники убийства сожгли труп на огороде, на этом месте посадили кабачки, а окровавленный пол закрасили. Затем были долгие поиски «пропавшего» сына, Ирина принимала в них активное участие и требовала возбудить уголовное дело. Лишь болтливость одного из приемных детей вывела полицейских на след преступников. В итоге суд приговорил Ирину Симонову к 8 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Приемные сыновья Андрей и Станислав получили 5 и 4 года условно соответственно.

По-настоящему испытал страсть к женщине, мне было шестнадцать лет, моей сестре - четырнадцать, отцу было сорок четыре, а маме - всего тридцать четыре, мама была моложе отца ровно на десять лет. Я только что закончил 9-й класс, в июне съездил в трудовой лагерь, в июле отдохнул у дяди в Геленджике а в августе был уже дома, так как моя сестра уехала в пионерский лагерь, а дома нужно было помогать родителям собирать урожай на дачном участке.

Получилось так, что отца в начале августа срочно отправили в командировку на Урал на шесть месяцев, отказаться от нее отец в то время не мог.
Мы остались с мамой вдвоем и в пятницу, когда она получила отпускные, мы с ней после обеда уехали на дачу. Дачный домик у нас был из трех комнат, веранды, а за домиком в углу огорода стояла срубленная баня.

Как только мы приехали, мама попросила растопить баню, а сама раздевшись до купальника стала собирать опавшие яблоки, абрикосы груши и складывать для сушки на чердаке нашего флигеля

Наносив в баню воды и растопив ее я стал складывать на чердак бани привезенные еще весной дрова, периодически подкладывая поленья в печь. Проработав часа два, я сел на чердаке бани отдохнуть и вдруг в смотровое окошко чердака я увидел маму. Она стояла на чердаке флигеля, дверь, расположенная в сторону бани, была открыта, и я видел ее длинные стройные ноги, треугольник цветных плавок по бокам стянутый шнурками, красивый женственный живот и груди, прикрытые цветным купальником. Лица ее видно не было, но было заметно, что она чем-то увлечена. Я подошел ближе к окошку и посмотрел в сторону соседской дачи и понял, чем так увлечена моя мама. Она наблюдала за соседями, которые у себя в палисаднике трахались с полным удовольствием, периодически меняя позы. Налюбовавшись соседями, я снова посмотрел на маму, и моему взору предстала необычная картина. Мама также стояла, одной рукой держась за балку, чуть раздвинув ноги и согнув их в коленях, второй рукой она сильно онанировала, засунув пальцы себе во влагалище. Туго стянутые шнурки плавок мешали ее движениям, поэтому она, убрав руку с балки, взяла шнурок на правом бедре и резко его дернула. Узелок развязался и моему взору предстал черный мамин лобок. Мама так сильно вгоняла в себя указательный палец, что на расстоянии 15-20 метров слышны были се приглушенные стоны.

И хотя я и раньше видел маму в голом виде, тогда она на меня не производила никакого впечатления. Сейчас меня всего трясло внутренней дрожью, дыхание не поддавалось регуляции, а член встал во всю мощь. Какое то дикое желание страсти тянуло меня к этому прекрасному телу. Я был уже искушен в половых отношениях с девчонками из ПТУ, но это совсем не то, что возбудило во мне увиденное сейчас. Мое сердце было готово вырваться наружу, я задыхался от возбуждения, в голову лезли всякие мысли, а мама продолжала онанировать на моих глазах, ее стоны толкали меня к ней.

Кое-как я спустился с чердака, подложил в печь дров и пошел к флигелю. Баня была уже готова и я решил: "Будь что будет! Я просто поднимусь к ней и позову ее мыться". Подойдя к лестнице, я прислушался, стоны продолжались, как и прежде. Я огляделся по сторонам и потихоньку полез вверх по лестнице. Поднявшись, я увидел мамино лицо. Она продолжала мастурбировать, стоя на цыпочках, чуть согнув колени, глаза ее были закрыты, а на лице блуждала какая-то непонятная, чего-то жаждущая улыбка. Она уже не контролировала свои стоны, а ее рука все быстрее и быстрее ускоряла движения. Вдруг мама вся задрожала, ее бедра движущиеся навстречу пальцам, прогнулась вперед она почти до конца вогнала в себя два пальца и, сжав зубы, приглушенно застонала, издавая какой-то грудной стон. Я с непонятным, неведомым ранее мне чувством удивления и желания смотрел на маму. С минуту она находилась в каком-то эйфорическом состоянии, потом вынула из влагалища пальцы, обильно покрытые белой слизью и стала их облизывать, языком собирая с руки слизь. И тут она внезапно открыла глаза, и я не успел спрятаться. Увидев меня, она резко присела, схватила свои плавки и, не зная что делать, сидя смотрела на меня какими-то туманными глазами.

Понимая, что дальше так стоять и молчать нельзя, я тихо сказал: "Мама, пошли мыться, баня уже готова". Мама чуть заметно кивнула мне. Я развернулся и стал потихоньку спускаться вниз. Взяв в комнате все необходимое для мытья, я пошел в баню, подложил еще дров, и стал нагонять пар, подливая воду на раскаленные камни. Нагнав пара столько, что на третьей полке невозможно было сидеть, я вдруг услышал, как скрипнула наружная дверь в предбаннике. Я притих и услышал, как мама изнутри закрыла дверь в предбаннике на крючок, затем задвинула деревянный засов. Я понял, что мыться мы будем вместе...

Минут пять я сидел в бане, а мама все не заходила. Я встал и вышел в предбанник. В углу предбанника, где стояли мешки с пшеницей, я увидел маму, сидящую на мешке в тех же плавках и цветном лифчике. Она медленно подняла на меня глаза, и я увидел умоляюще-испуганный взгляд. Я понял, что мама стыдится того, что я недавно видел и боится, что я расскажу отцу. Подойдя к ней, я присел, ласково обнял ее за плечи и тихо сказал: " Ну что ты, мама, я же люблю тебя. То, что знаешь ты и то, что видел я - это знаем мы двое и это наша вечная тайна". Она крепко обхватила меня за шею и прошептала на ухо: "Спасибо, родной! Это ведь позор, если кто узнает, но я верю тебе и у я тебя большом долгу" она вдруг стала пылко целовать меня в шею, щеки, губы. Я обнял ее за талию и тоже ласково стал отвечать на поцелуи, все крепче и крепче прижимаясь к маме всем телом.

Она сидела на мешке, чуть опрокинувшись спиной в мешок, стоящий сзади. Ее ноги были раздвинуты и я, стоя в плавках, уперся своим членом в ее лобок. Целуя ее, я почувствовал, как она стала глубоко дышать, я чувствовал стук наших сердец и каким-то десятым чувством уловил движение се крупных бедер навстречу моему члену. Я аккуратно развязал ее лифчик и сняв его, бросил на пол. Передо мной предстали два красивых, белых шара третьего размера с аккуратненькими коричневыми сосками. Без лифчика мамины груди не висели, они были твердые и чуть-чуть свисали от своего веса. Я стоял перед мамой и, наклонившись перед ней, целовал ее груди. Своим членом я терся о ее выпуклый лобок, а она прижимала мою голову к своим грудям. Исследуя ее тело, я постепенно добрался до плавок, с обоих сторон потянул за шнурки, и цветной треугольник упал на пол. Мама, закрыв глаза и откинув голову назад, глубоко дышала, ничуть не сопротивляясь и отдавшись мне полностью. Чуть отодвинувшись от нее, я одной рукой приспустил свои плавки до колен, немного пошевелил ногами, чтобы снять их. Плавки упали па пол.

Стоя ногами на полу, я лег на маму, поймал своими губами ее губы, и жадно целуя ее, я направил свой твердый член в ее влагалище. Осторожно я ввел головку члена во влагалище мамы, которое оказалось необычайно узким, затем осторожно стал двигать член внутрь. Вдруг мама ойкнула и зашептала мне на ухо: "Родной, потихоньку, пожалуйста. Она у меня очень узкая, давай лучше я тебе помогу". Упершись руками в мешки, полусогнутый, я стоял над мамой с членом, введенным наполовину в мамино влагалище. Мама потихоньку приподняла ноги, согнула их в коленях и завела мне за спину, пятками упершись в мои ягодицы. Затем она осторожно стала приподнимать свои бедра, как бы насаживаясь своим телом на мой член. Я стоял, не шевелясь и чувствуя, как член медленно входит в узкую, теплую мамину дырочку. Поднимая бедра, мама освобождалась от моего члена до головки, а потом снова плавно насаживала себя на мой член, но уже все более глубже. И когда ее выпуклый лобок коснулся моего, мама начала так искусно вращать бедрами, что мой член у нее внутри во что-то уперся, а когда она вращала бедрами, головка моего члена нежно терла внутри шейку матки, создавая нам неимоверное наслаждение.

Постепенно я стал помогать маме своими движениями бедер, а она в свою очередь стала ускорять свои движения, держа меня за талию и помогая руками делать все более резкие толчки. Мама вдруг начала громко стонать, по ее телу пробежала сильная дрожь. Я чувствовал, что член мой вот-вот взорвется спермой, и я непроизвольно с силой стал вгонять свой член в узкую, теплую вагину матери. И вот наступил неописуемый момент, когда я с силой последний раз вогнал в нее член и крепко прижался к ней. Я чувствовал, как струи спермы приятной пульсацией доставили маме необычайное удовольствие. Она громко застонала, и по ее телу прошлась приятная судорога. Спермы было так много, что избыток ее выливался из маминого влагалища. Полежав некоторое время, я опять начал свои движения, так как мой член и не думал ложиться. Немного потрудившись, я опять смог возбудить маму. Тогда она опять начала помогать мне встречными движениями. Я осторожно взял маму за ягодицы и стал насаживать ее на член. Мама, упершись локтями в мешки, помогала мне всем своим телом и при этом она все время смотрела, как мой член входит в нее. От этого она получала дополнительное наслаждение, и к тому времени, когда я кончил второй раз, она испытала несколько оргазмов подряд и, обессиленная, упала на мешки и закрыла глаза. Я взял ее на руки и понес в баню.

Дома я закрыл все ставни, мама приготовила ужин, достала бутылочку домашнего вина. Мы молча поужинали и выпили вино. После ужина мама мне сказала, чтобы я хорошо закрыл все двери, а сама ушла в спальню. Заперев все замки, я вошел в спальню и увидел на полу два матраца, покрытых белой простыней, подушки и маму, стоящую обнаженной у зеркала и насказывающей на лицо ночной крем. Увидев меня, она подошла ко мне, расстегнула и сняла с меня рубашку. Потом она медленно опустилась на колени, спустила с меня плавки, и мой член оказался прямо у нее перед лицом. Мама нежно взяла мой член, нежно погладила его и поцеловала. Затем она достала из шкафчика мягкий метр, измерила мой член и сказала: "У тебя член на 3 см длиннее, чем у твоего отца ч на 1,5 см толще". Потом, немного задумавшись и как бы в забытье, она тихо прошептала: "Это, наверное, судьба, и я отдам тебе всю свою страсть и нежность". Сказав это, она нежно провела языком по набухшей головке моего члена, от ее нежных прикосновений член наливался еще больше и, казалось, сейчас лопнет от переполнявшего его возбуждения.

Потом мама нежно взяла головку члена в ротик и стала нежно сосать ее и легонько покусывать. Это было фантастично! Она все больше и больше вбирала в рот мой член, и скоро он погрузился в ее рот полностью.

Я чувствовал ее нос у себя в паху и головку моего члена у нее горле, при этом язычок ее гортани неописуемо щекотал головку члена Такого невероятного блаженства я не испытывал еще никогда. А мама старалась все дальше засунуть в свой рот мой восемнадцатисантиметровый член. Я достиг наивысшего блаженства, и струя моей спермы брызнула маме в горло. Я боялся, что она захлебнется моей спермой, но она не отпускала меня и продолжала высасывать до последней капли мою сперму.

Выпив все и вылизав мой член, она легла на матрац, согнула ноги в коленях и широко развела их в стороны. Ее раскрытая промежность была у меня перед глазами. Она взяла обеими руками мою голову и потихоньку стала опускать ее вниз. Я целовал ее живот, опускаясь все ниже и ниже. И вот я почувствовал запах ее вагины. Я прижался губами к ее раскрытому "бутону" и стал ласково целовать клитор, половые губки, ощущая на своих губах выделяющуюся мамину смазку. Я нежно вылизывал ее вагину сосал ее клитор, я всем своим существом впивался в нее. Какое блаженство от этого испытывала мама! Она кончала раз за разом, пока мы не уснули, обнявшись, обессиленные и счастливые.

За три дня, которые мы находились вдвоем, мы испробовали с мамой все, что только возможно. И с тех пор моя мама стала для меня на долгие годы самой прекрасной любовницей. В жизни у меня было много женщин, но ни одну из них я не мог сравнить с мамой. Может быть потому, что все они были мне чужие, а моя мама была единственный мне родной человек, который смог подарить мне незабываемую радость общения с ЖЕНЩИНОЙ.

Активисты проекта «Дети-404» распространили в Интернете обращение к общественности с призывом помочь жителю Нижнего Новгорода, 17-летнему Егору Панину. По словам друзей молодого человека, мать Егора, узнав о его нетрадиционной сексуальной ориентации, добилась госпитализации сына в городскую психиатрическую больницу.

Призыв о помощи из группы «Дети-404» преодолел рамки интернета и добился внимания широкой общественности. Сегодня о Егоре пишет газета «Новые Известия». Их материал мы предлагаем ниже.

«И тебя вылечат»

Сторону матери юноши Елены Паниной приняло и руководство школы, в которой учится молодой человек, сообщил «НИ» друг Егора Панина Дмитрий Ерохин. По его словам, женщина пожаловалась в администрацию школы, что ее сын много раз сбегал из дома, пытался покончить жизнь самоубийством, наряжался в женскую одежду, к тому же «регулярно занимался проституцией». Мать Егора поддержала и директор социально-реабилитационного центра «Ласточка» Екатерина Пергаева, куда юноша сам обратился за защитой. «Мальчик действительно нуждается в лечении, и это решение было правильным», – объяснила она «НИ». От дальнейших комментариев руководитель центра отказалась.

Сам Егор Панин сейчас недоступен для комментариев: с 10 марта он находится в городской психиатрической больнице №1. Однако несколько недель назад он разместил в Сети видеообращение, где попросил органы опеки лишить его мать родительских прав. «Я сбежал из дома не по своей воле, а из-за постоянных избиений и скандалов… 15 лет я пытался защититься от матери», – сообщил молодой человек. Егор Панин рассказал, что, узнав о его «неправильной» ориентации, мать стала избивать его и давать ему различные медикаменты. На момент записи видео молодой человек, по его словам, находился в другом городе и просил его не искать: «Я очень боюсь возвращаться». Как пояснил «НИ» Дмитрий Ерохин, вернуться домой он решил сам: юноша понадеялся, что ему помогут в социально-реабилитационном центре «Ласточка».

(Примечание: на вопрос, почему Егор говорит в видео, что он в другой стране. Дмитрий ответил, что Егор хотел запутать тех, кто будет его искать. но в итоге сам вернулся в Нижний Новгород.)

«Мой сын действительно болен с 15 лет обсессивно-компульсивным расстройством», – заявила «НИ» мать молодого человека Елена Панина. Именно заболевание, по ее мнению, стало причиной постоянных побегов из дома, и к тому же, по ее словам, подвигло Егора заняться проституцией. Женщина убеждена, что ее сын находится «именно там, где должен быть», и ему оказывают качественную медпомощь.

Сотрудники приемного покоя клинической психиатрической больницы №1 Нижнего Новгорода подтвердили «НИ», что молодой человек проходит у них лечение, однако подробности сообщать категорически отказались.

Активисты проекта «Дети-404» написали письмо в Минздрав Нижегородской области с просьбой разобраться в ситуации. Когда корреспондент «НИ» позвонила в ведомство, чтобы узнать о судьбе этого обращения, на том конце провода долго искали как само письмо, так и ответственное за это должностное лицо. «Имя этого молодого человека на слуху, однако подобное обращение не было зарегистрировано в единой системе документооборота», – рассказала «НИ» замначальника отдела медицинской помощи взрослому населению Надежда Першина. В канцелярии ведомства также сказали «НИ», что письмо от активистов к ним пока не поступило.

Помимо Минздрава, активисты отправили обращения в администрацию Советского района Нижнего Новгорода, городскую администрацию и прокуратуру. «Обращения вроде как приняты, но будет ли что-то по ним происходить, пока непонятно», – прокомментировал «НИ» Дмитрий Ерохин.

«В свое время Ивана Харченко вытащили только благодаря вмешательству общественности – то есть каждого из вас», – отмечают в своем заявлении активисты проекта «Дети-404». Напомним, речь идет об истории трехлетней давности, когда столичный подросток Иван Харченко около 10 дней удерживался в подмосковной наркологической клинике, куда его поместил отец после признания в гомосексуальности. Добиться освобождения удалось благодаря вмешательству в ситуацию блогера и общественного деятеля Дмитрия Алешковского. Намерение помочь юноше высказывали депутат Госдумы Илья Пономарев и адвокат Виолетта Волкова.

Источник: Вероника Воронцова,